Добрый день! Мне очень приятно обратиться к слушателям "Радио 4"! Мы записываем это интервью во вторник, а в эфире вы это услышите в четверг, так что некоторые события уже могут получить развитие. Так что, дорогие слушатели, извините нас за это.
На Сааремаа, где находится один из очагов заражения, уже разбит военно-полевой госпиталь, у крупных больниц по всей стране стоят триажные палатки. Я уверен, что глядя на все это, многие чувствуют тревогу или даже панику.
Глядя на то, как мы пережили эти первые недели кризиса, я хочу сказать всем жителям Эстонии, что мы справились. Как Вы правильно заметили, ситуация сложная и в других окружающих нас странах. Все страны мира сейчас можно условно разделить на две категории: есть те, кто понимают, что ситуация сложная, и те, кто этого еще не осознал. В случае со второй категорией это может быть связано с недостаточным тестированием или тем, что по какой-то причине они просто не обнародуют информацию. Мы знаем, что есть и те страны, которые уже преодолели данный кризис. Мы знаем, какие методы они использовали, и мы можем у них поучиться. Двигаясь спокойно вперед, используя самоизоляцию для того, чтобы выиграть время и лучше подготовиться, мы можем сохранить спокойствие и сделать все возможное, чтобы наша медицинская система не была бы чрезмерно перегружена. Это ведь самое важное! Почему мы вообще сейчас пытаемся притормозить распространение болезни? Все для того, чтобы люди, которые все же заболеют, могли бы получить лучшую медицинскую помощь.
Как Вы уже отметили, с этой целью перед больницами были установлены триажные палатки, дабы избежать контактов зараженных людей со здоровыми людьми. Это сделано не для того, чтобы создавать дополнительную панику, а с той целью, чтобы у людей перед глазами был наглядный пример того, как мы реагируем, как наша первая линия – наша медицинская система – справляется с ситуацией. Это должен быть успокаивающий, а не провоцирующий панику момент.
Некоторые медики призывали ввести у нас в стране тотальный карантин и критиковали правительство за то, что этого сделано не было. Насколько эффективными оказались принятые меры?
Я хочу сказать, что руководитель чрезвычайного положения справился очень хорошо. Я считаю, что мы отреагировали своевременно и наши методы были пропорциональными. Те же, кто считает, что нужно было в приказном порядке принимать более жесткие меры, которые дали бы лучший результат, так вот они ошибаются. Дело в том, что при демократическом государственном устройстве и у самих граждан есть мера ответственности вести себя разумно. Задачей правительства и других институтов, включая в том числе и президента, было донести до людей понимание, что не стоит поступать по принципу "все, что не запрещено, - разрешено". Люди и сами должны сделать все от себя зависящее, ведь результат зависит от каждого из нас. Если мы все осознаем, что нужно сохранять дистанцию, что выходя на прогулку, например, в парк, нужно держаться на расстоянии пары метров от других людей, то не нужно будет устанавливать дополнительных мер по введению полного карантина. Ведь люди будут поступать осознанно.
Давайте посмотрим, к примеру, на Швецию, где приняты более мягкие меры, но при этом, по крайней мере на данный момент, ситуация не вышла из-под контроля. Это может быть обусловлено как раз тем, что в демократических государствах люди привыкли сами брать на себя ответственность. Я думаю, что никто из нас не хочет, чтобы наше государство установило бы еще более жесткие ограничения. Поэтому нам всем нужно руководстоваться здравым смыслом. Мы ведь не хотим, чтобы нам резко запретили прогулки в лесу, потому что на некоторых тропах здоровья одновременно собирается слишком много людей. Мы не густонаселенная страна, так что большая часть страны должна быть для нас по-прежнему открыта и доступна. Разумеется, если ситуация станет хуже, если цифры будут свидетельствовать о том, что нынешними методами нам не остановить и не заглушить эпидемию, то нужно будет принимать более жесткие меры, например, штрафы или другие санкции. Но я все же очень надеюсь, что наши люди, жившие достаточно долго в демократических традициях, отдают себе отчет в том, что демократическое государство даже в условиях чрезвычайного положения оставляет за самими людьми ответственность заботиться о себе, своей семье и своей общине, и благодаря этому защитить нас всех.
Некоторые официальные лица, в том числе министр внутренних дел, высказывали как минимум озабоченность по поводу того, что информация относительно правил, действующих в условиях чрезвычайного положения не доходит до русскоязычного населения.
Я очень хочу похвалить "Радио 4" и канал ETV+, а также признать, что именно сейчас значительно вырос интерес неэстонской аудитории в отношении эстонских средств массовой информации. Это демонстрирует тот факт, который всегда для меня имел большое значение. Я всегда говорила, что мне не важно, сколько по времени человек в день смотрит новости на ETV или ETV+. Для меня важно, что если в стране кризис, то люди сразу обращаются к новостным выпускам именно общественно-правового телевидения и радио. И сейчас мы наблюдаем именно эту ситуацию. Стало ясно, что все жители Эстонии вне зависимости от того, на каком языке они получают информацию, понимают, что именно на эстонских каналах они получат информацию о происходящем в Эстонии, что поможет им справляться и ориентироваться в нынешней ситуации.
У Вас на сегодня намечен виртуальный визит в Ида-Вирумаа. С кем и о чем Вы собираетесь беседовать?
На самом деле виртуальный визит в Ида-Вирумаа – это уже второй наш виртуальный визит. На прошлой неделе похожий виртуальный визит был в Вырумаа. По своей организации и приницпам этот визит ничем не отличается от обычного визита, когда я физически присутствую на месте. Ну, разве что за тем исключением, что мне очень нравится лично встречаться, например, со всеми теми школьниками, которым я даю урок, наблюдать за их реакциями, за языком тела, который часто дает понять, стоит ли говорить проще или наоборот углубиться в тему. Но в остальном визит не отличается. У нас запланированы встречи с предпринимателями, например, с тем предприятием Ида-Вирумаа, которое производит для нас защитные маски стандарта FFP3. Встретимся также с фирмой Fortaco, которая подает хорошие надежды и значительно увеличила количество рабочих мест в Ида-Вирумаа в последние годы. Узнаем, как у них сейчас идут дела. Разумеется, мы пообщаемся с руководителями местных самоуправлений, что я делают обычно не только в рамках уездных визитов. К примеру, с мэром Нарвы в ситуации этого кризиса я уже успела пообщаться. Также у меня в планах снова поговорить с Ида-Вируской центральной больницей. Так что это будет похоже на мой обычный уездный визит, вплоть до урока обществоведения в школе.
Мы видим, что очагами заражения часто становятся дома престарелых. Это действительно сейчас самые проблемные места в Эстонии?
Я бы не хотела говорить, что конкретная группа общества или отдельные учреждения более проблемные, чем остальные. Если вирус проникает в дома престарелых, то это как раз то, чего мы все опасаемся, ведь это заболевание для пожилых людей гораздо опаснее, чем для молодых. Но речь не идет только о смертности, ведь это заболевание одинаково неприятно и для молодых людей, и для людей среднего возраста, то всех, кто заразится этим вирусом. К счастью, как мы видим, маленькие дети переносят болезнь значительно легче. Так что нет разницы, в какой именно трудовой коллектив эта болезнь просочится, поскольку для любого коллектива это станет огромной проблемой. Просто в случае с домами престарелых ситуация осложняется тем, что пожилые люди чаще нуждаются в интенсивной терапии и что для некоторых их них, к сожалению, это заболевание может закончится очень печально, что, к сожалению, по состоянию на сегодня уже произошло с пятью пожилыми людьми. Нам не остается ничего другого, как обратиться ко всем работникам домов престарелых, многие из которых тоже входят в группу риска, будучи людьми старше 50-ти или даже 60-ти лет. Мы просим этих людей сохранять социальное дистанцирование и как можно меньше общаться с окружающим миром, как делают это сейчас другие жители нашей страны. И что еще важно – и это уже было сделано – министр социальных дел отдал распоряжение проводить отдельное тестирование в домах престарелых, чтобы выявить случаи единичного заражения как можно раньше и избежать обширного распространения болезни внутри учреждения. Очевидно, что эта работа продолжится вплоть до окончания кризиса.
На Сааремаа введены дополнительные ограничительные меры. Стоит ли ожидать, что аналогичный режим будет установлен еще в каком-нибудь регионе страны?
В Выру, к примеру, показатели по заболеваемости выше, чем средние показатели по Эстонии. Но давайте задумаемся, в чем особенность ситуации на Сааремаа? На всей остальной территории Эстонии меры в условиях чрезвычайного положения начали применять довольно рано, дабы болезнь не начала распространяться в обществе по причине незнания. То есть было четкое понимание, что болезнь может распространяться. На Сааремаа произошло то, что болезнь начала активно распространяться еще до того, как пришло это самое понимание. Именно поэтому положение на Сааремаа сейчас такое, какое оно есть. Разумеется, применяемые меры и там принесут свой результат. Я думаю, что и в других регионах Эстонии не стоит ждать особого распоряжения правительства Эстонии, чтобы закрыть большие торговые залы и организовать продажу через прилавок или по предварительному заказу. Это, конечно, не касается продуктовых магазинов, а, например, строительных. Эти методы доступны для применения во всех регионах, и для это не стоит ждать распоряжения руководителя чрезвычайного положения. Это ведь можно организовать и самим, если есть потребность в подобного рода договоренности с предпринимателями, что позволит ввести ограничительные меры немного раньше, но зато сохранит объемы торговли на следующие недели и месяцы.
Еще одна проблема – это доступность защитных масок, тестов на коронавирус и медицинского оборудования. На Ваш взгляд, правительство сделало все возможное, чтобы решить эту проблему?
На самом деле ни одно государство не готово к пандемии. Если мы посмотрим, как справляется Эстонское государство, например, с доступностью тестов, то стоит отметить, что Эстония тестирует довольно много людей в расчете на миллион жителей. Совсем не хуже, чем страны Центральной Европы, гораздо лучше, чем Франция, почти как Германия. Конечно, несколько хуже, чем это происходит в Южной Корее. Среди всех сделанных на данный момент тестов менее 5% дали позитивный результат. Это показывает, что мы тестируем довольно основательно, так что нет смысла предъявлять по этому поводу претензии нашему правительству или Департаменту здоровья. Разумеется, мы должны постоянно обеспечивать увеличение запаса тестов, во имя чего регулярно проводится большая работа. Теперь о средствах личной защиты... Я так поняла, что у многих предприятий есть потребность и обязанность в использовании средств личной защиты. У некоторых эти средства уже есть, но далеко не у всех. В нынешним мире идет довольно ожесточенная борьба за право покупки эти средств. Разумеется, заводам гораздо проще выполнять крупные заказы, а производство и доставка более мелких партий товара может остаться незамеченной. Именно поэтому и ведется международная работа по сотрудничеству в этой сфере, страны участвуют в единых поставках Евросоюза. Для этого мы сотрудничаем конкретно с Финляндией, чтобы увеличить объемы наших заказов и привлечь к ним больше внимания на мировом рынке. Так что эта работа ведется. И я еще раз хочу подчеркнуть, что в этой области нельзя сказать, что Эстония была подготовлена хуже, чем какая-либо другая страна.
Мы видим, что как Эстония, так и другие страны пытаются наладить поставку медицинских товаров из Китая. Неужели ЕС не может решить эту проблему собственными силами?
Во-первых, мировые производственные цепочки уже имеют глобальный масштаб, и очень много продукции массового производства, где цена за единицу товара очень низкая, приходит к нам из стран Азии. При том, что внутренние потребности Китая удовлетворены, они все же могут производить товара больше, чем им самим нужно. Это их естественное состояние, поскольку они во многом стали эдаким производственным парком для всего остального мира. В том, что эти маски поступают к нам из Китая, нет ничего удивительного. Многие страны Европы, в том числе и Эстония, стараются производить такой товар здесь, на местах. Однако даже в условиях Эстонии себестоимость таких масок значительно выше, чем стоимость масок, произведенных в Китае. Разумеется, никто сейчас не сомневается в том, производить маски в Эстонии или нет. Но здесь также есть предмет для размышления: насколько большими должны быть наши запасы, по какой цене эти маски были закуплены? Если в обычное спокойное время защитные средства можно закупить по более низкой цене где-то в далекой стране, то нужно это непременно сделать. Ни для кого не секрет, что Европейский союз – это мир наукоемкого производства и сферы услуг. На самом деле именно это делает нас самым богатым экономическим пространством в мире. То, что мы сейчас наблюдаем, это вполне себе естественное разделение труда между разными экономиками. В регионах с более низким уровнем доходов производится массовая промышленная продукция по более низким ценам. Я думаю, что у европейских стран нет причин испытывать чувство неполноценности. Просто на будущее нам нужно знать, что какие-то производственные товары у нас должны быть в запасе, либо мы сами должны иметь возможность быстро запустить их производство. И я все же хочу сказать, что единый европейский рынок и его функционирование помогает нам всем сейчас справляться с ситуацией. Очень важно, что организованы зеленые корироды для движение товаров через границы стран. В самом начале возникло недопонимание в отношении некоторых лекарственных препаратов и их доступности. К примеру, я сама говорила с президентом Румынии о лекарственном препарате, используемом при лечении туберкулеза. Эти лекарства были предназначены для Эстонии, и поначалу казалось, что поставка до нас так и не дойдет. Но в итоге лекарства до нас дошли! Оправившись от шока первых дней чрезвычайного положения, европейское сотрудничество, а также единый рынок ЕС стали наконец функционировать. Что же касается средств личной защиты, то ясно, что все мы в одинаково сложном положении, что друг у друга мы покупать не можем, так что приходится заказывать из третьих стран.
Во вторник Финляндия объявила, что прекращает перевозку физических лиц между Таллинном и Хельсинки. При этом глава МИДа утверждал, что ведутся переговоры о создании единой карантинной зоны на территории стран Балтии и Финляндии. Насколько вероятно, что это удастся осуществить?
Между Эстонией и Латвией сейчас действует принцип свободного движения рабочей силы, а вот с Финляндией у нас пока такой договоренности нет. На решения и предпринимаемые шаги Финляндии сейчас влияет в первую очередь происходящее на границе Финляндии и Швеции, поскольку Швеция выбрала для борьбы с кризисом совсем другие методы. Если страны выбирают другие методы, то логично и естественно, что они хотят внедрить эти методы на 100% территории своей страны. Если сохраняется свобода передвижения, в том числе и через границу, где по другую сторону установлены совсем другие правила, то есть причина полагать, что ущерб, наносимый экономике со стороны государства, не принесет хорошего результата. Что касается Эстонии и Латвии, то стоит отметить, что обе страны в эпидемиологическом плане примерно одновременно начали применять одинаковые методы. Именно поэтому нет основания полагать, что число зараженных людей по ту или другую сторону границы начнет вдруг резко меняться и различаться. В таком случае есть шанс продолжать со свободным движением рабочей силы. Но будет честно сказать, что если в соседних с нами странах число зараженных людей вдруг значительно возрастет или же выбранная тем или иным государством стратегия, например, в вопросах тестирования, не будет давать нам никакой объективной картины происходящего (а именно это сейчас происходит в России, где количество тестов в расчете на миллион жителей находится на более низком уровне, чем в других странах), так вот в таком случае мы не сможем держать границы открытыми, мы должны их закрыть до тех пор, пока не выйдем из сложившейся ситуации. Но прелесть Европейского союза заключается в том, что когда отменят чрезвычайное положение, нам не придется снова садиться за стол переговоров и обсуждать, как жить дальше. У нас ведь Шенгенская зона, так что как только это станет возможным, свободное перемещение через границы внутри Шенгена будет восстановлено.
Сегодня Рийгикогу должен приступить к рассмотрению дополнительного бюджета. Не станет ли ухудшение экономической ситуации гораздо большей головной болью, чем сама эпидемия?
У человеческой жизни нет цены. И, скажем, если мы рационально посмотрим на то, что происходит на внешних рынках, то мы увидим, что эстонская экономика не существует сама по себе. В экономическом смысле Эстония смогла быстро развиваться благодаря тому, что это часть единого рынка Европейского союза. И если на соседних рынках происходит значительный спад, то даже если бы мы сняли ограничения и взяли бы на себя риск перегрузки медицинской системы, а также роста числа заболеваний и смертности, эстонская экономика все равно оказалось бы под ударом. Ведь наши привычные рынки сбыта теперь недоступны. А эстонская экономика на 80% зависит от мировой экономики. Так что в этом смысле сегодня нет смысла анализировать, могли бы мы взять на себя эти риски или нет. В этом попросту нет никакого смысла.
Теперь по поводу экономического пакета, который должен в четверг поступить на обсуждение в Рийгикогу. Мы записываем интервью во вторник, так что я пока еще этот пакет мер не видела. Но я абсолютно уверена, что парламент будет работать настолько быстро, насколько это возможно, чтобы быстро договориться по поводу краткосрочных мер, а уже потом в течение более длительного периода обсуждать, какие меры необходимы для выхода из кризиса. Ведь многие предприниматели, с которыми я общалась, говорили, что одно дело – это заморозить экономику и поставить ее на паузу. Но если им сегодня поступает сигнал, что речь идет лишь о налоговом отпуске, а потом эти суммы придется все равно выплачивать, то в этом случае им выгоднее сегодня закрыть свое предприятие, чтобы минимизировать потери. Так что этими долгосрочными вопросами правительству и руководителю чрезвычайного положения нужно заниматься поэтапно. Но говоря о долгосрочных мерах, я бы хотела особо подчеркнуть, что у парламента здесь крайне важная роль. Эстония – это парламентская республика. Руководитель чрезвычайного положения может принимать решения, которые касаются вопросов оперативного кризисного управления, но в идеале даже эти вопросы должны по крайней мере обсуждаться и с разными фракциями в Рийгикогу: с коалицией и оппозицией. Ведь чтобы оказать поддержку руководителю чрезвычайного положения, люди должны понимать суть принимаемых мер. И роль Рийгикогу в условиях парламентской республики всегда крайне важна. И даже в условиях чрезвычайного положения эта роль никоим образом не меняется. Наша конституция продолжает действовать, и по нашей конституции Эстония является парламентской страной.
Министр иностранных дел недавно уведомил Совет Европы о том, что Эстония может ограничить основные права и свободы. Какой сигнал это посылает нашему обществу и мировой общественности?
Ну, прежде всего нужно подчеркнуть, что конституция Эстонии продолжает действовать, совершенно несмотря на то, какие декларации эстонские чиновники направляют в различные международные организации. Это не меняет конституционный строй у нас в стране. Конституция продолжает действовать, и прописанные в ней права тоже продолжают действовать. Но в самой Конвенции по правам человека действительно указано, что в условиях чрезвычайных ситуаций, связанных с медицинской обстановкой, можно ограничить право на собрания и так далее. Так что я думаю, что если бы по этому поводу была проведена широкая дискуссия между всеми институтами власти, если бы мы не узнали об этом задним числом, то, во-первых, не возникло бы паники, поскольку все бы понимали, о чем речь; а во-вторых, возможно, что эту декларацию вообще бы не отправили. Поскольку в результате дискуссии мы вполне могли прийти в выводу, что в этом нет необходимости. Но тут я, кстати, вижу и позитивный момент. Сам факт возникновения этого обсуждения показывает, что общество внимательно следит за происходящим. Люди возбудились по этому поводу. Людям важно, чтобы их демократические свободы не ущемлялись бы сверх разумных пределов. И тут на самом деле мы возвращаемся к вашему вопросу о необходимости введения дополнительных более жестких карантинных мер. Жители Эстонии сами готовы взять на себя ответственность, они не хотят, чтобы их права непропорционально ограничивали. Именно это мы и наблюдали в ходе вот этой дискуссии. И это очень и очень позитивное явление.
Примерно неделю назад поступила еще одна тревожная новость, касающаяся прав и свобод. Департамент статистики будет отслеживать передвижение людей по мобильным телефонам, используя геолокацию. Некоторые ведущие юристы нашей страны, в частности Карри Гинтер, считает, что это, по большому счету, является нарушением европейского свода правил GDPR, направленного на защиту личных данных. Нарушаются ли в этом случае права наших сограждан?
Я попросила своих советников поговорить с Департаментом статистики и попытаться понять, какую информацию мобильные операторы передают Департаменту. И представители этого ведомства подтвердили мне, что на основании имеющихся у них данных невозможно идентифицировать конкретный номер и отследить его перемещение. С помощью этих данных можно увидеть большие скопления людей. Например, если на Вируском болоте соберется столько-то людей, то Департамент статистики сможет сообщить, что туда лучше не идти. Или в каком-нибудь магазине много народу, и туда ехать не стоит. Но еще раз – Департамент подтвердил, что были проведены консультации с Инспекцией по защите данных, и найденное решение не позволяет отслеживать конкретного человека по мобильному телефону. Я знаю, что были заявления о том, что мы можем дойти и до применения таких мер, но насколько мне известно, практической подготовкой в этом направлении никто не занимался, тем более Департамент статистики. И все соответствующие органы: Инспекция по защите данных, канцлер юстиции и я сама, – мы все следим за этой ситуацией, чтобы права эстоноземельцев были защищены и чтобы все принимаемые меры были прозрачными. Я понимаю, обычному человеку сложно понять тему анонимного позиционирования мобильных телефонов. Именно поэтому эта тема и вызывает опасения: она непроста, а потому эта система кажется непрозрачной. Здесь нам нужно доверять ведомствам и быть уверенным в том, что Канцлер юстиции и все остальные следят за тем, что происходит.
Еще немного по поводу юридических аспектов, связанных с чрезвычайным положением. Оно у нас объявлено правительством. Рийгикогу не принимал участия в обсуждении этого вопроса. Отмена положения тоже находится исключительно в компетенции правительства и премьер-министра. То есть, по большому счету, вся полнота власти – исключительно в руках правительства. Эта ситуация опасна?
Объявляя чрезвычайное положение, правительство следовало законам, действующим в Эстонской республике. Задача Рийгикогу в этой ситуации – продолжать работать. Среди прочего роль парламента заключается в анализе и контроле за принимаемыми мерами. Особенное важное место тут занимает Конституционная комиссия Рийгикогу. Этим же должны заниматься и другие институты власти у нас в стране: Канцлер юстиции, я как президент. Мы должны следить, чтобы конституция не нарушалась. Именно эту работу мы делаем сегодня. Это – один из принципов разделения властей: никто не должен иметь возможность принимать единоличные решения, не объясняя другим законность этих решений. Что я еще хочу подчеркнуть. Чрезвычайное положение у нас введено впервые, Эстония никогда раньше его не объявляла. И когда однажды это положение будет отменено, будет крайне важно проанализировать все принятые меры с точки зрения основных прав и свобод. Но сейчас мы должны понять: да, мы ввели чрезвычайное положение, поскольку с помощью обычных методов, например, имеющихся у Департамента здоровья, справиться с этим кризисом было невозможно. Но, возможно, если бы у нас был более эффективный Департамент здоровья, если бы была разработана более ясная система принятия решений, мы смогли бы решить проблему с эпидемией не с помощью введения чрезвычайного положения, а с помощью распоряжений Департамента здоровья. У них есть право выпускать их и требовать их выполнения. Здесь есть, что проанализировать в будущем. После окончания действия чрезвычайного положения нужно будет обсудить необходимость принятия всех этих мер и понять, было ли сделано что-то, что не вписывается в наше правовое пространство. Но еще раз подчеркиваю: сегодня пока еще никто не указал на возможность возникновение опасного положения. Но в то же время и я сама надеялась, что в условиях чрезвычайного положения Рийгикогу будет выступать в более активной роли. И я надеюсь, что постепенно они будут все больше и больше это делать.
Чрезвычайное положение действует до 1 мая. Ваш прогноз. Будет оно продлено или нет?
Даже ни один эпидемиолог не хочет делать прогнозы, ведь это все зависит от того, какую цену нам придется заплатить, от того, сколько человеческих жизней заберет пандемия как в Эстонии, так и за ее пределами. Я тоже, естественно, не хочу делать эти прогнозы. Но что я хочу сказать. Гражданин демократического государства может надеяться, что даже если в такой ситуации правительству придется продлить действие чрезвычайного положения, то это будет сделано на относительно короткий срок. Чтобы по прошествии этого времени можно было снова собраться, оценить ситуацию и решить, нужно ли продлевать режим или нет. Доверие граждан к тем, кто устанавливает чрезвычайное положение, во многом зависит от того, видят ли люди, что режим установлен именно на тот срок, который необходим для решения текущего кризиса. Именно так жители демократического государства видят, что чрезмерные меры применятся не будут. Поэтому ввести этот режим на определенный срок было очень разумным решением. Даже притом, что в любом случае никто не знает, как долго продлится сам кризис. И было бы очень неразумно сейчас пытаться прогнозировать, придется ли продлевать чрезвычайное положение или нет.
По статистике, у людей в Эстонии не очень много накоплений. Естественно, многие переживают из-за потери работы, из-за понижения зарплат. При этом многие обратили внимание на то, что зарплаты депутатов Рийгикогу выросли, и это вызвало бурю негодования. Конечно же, тут нужно знать, что нынешний состав парламента не может менять размер собственных зарплат. Но возникает вопрос, что же все-таки могут сделать депутаты в такой ситуации?
Да, действительно, так и есть. Зарплаты эстонских госслужащих зависят от изменений, принятых в прошлый период. И если в Эстонии зарплаты у людей относительно быстро росли несколько лет подряд, то соответственно с определенной задержкой сейчас выросли зарплаты и у работников общественного сектора, в том числе и у депутатов Рийгикогу. И действительно, конституция Эстонии не дает депутатам возможность изменить собственную зарплату. По конституции, изменить можно только размер доходов для депутатов следующего созыва. Это сделано для того, чтобы Рийгикогу не принимал популистских решений, чтобы на законных основаниях обеспечить последовательный рост зарплат в общественном секторе. И я думаю, что это очень важный момент: люди, работающие на различных позициях в госсекторе, в том числе и на передовой, должны понимать, что размер их зарплат связан и с тем, какие зарплаты у депутатов. В то же время, понятно, что все это нарушает чувство справедливости. И теперь это уже на совести каждого – как поступить. Например, сделать за счет этой надбавки что-то полезное для общества. Я думаю, этот метод очень практичен и доступен каждому. Для этого не нужно менять законы, для этого нужна лишь свободная воля каждого.
Но что касается простых людей. У многих уже к маю закончатся деньги. Что им можно посоветовать?
Действительно. Накопления жителя Эстонии в среднем составляют 800 евро. Надолго этого не хватит. Именно поэтому правительство направляет в Рийгикогу законопроекты. Это нужно, чтобы оказать людям поддержку в плане зарплат. Чтобы работодатели смогли отложить принятие решений относительно сокращений. Надеюсь, что резервов, накопленных Кассой по безработице, хватит, чтобы пережить этот кризис. За последние годы часто говорилось, что размер налога страхования от безработицы слишком высокий. Сегодня мы видим, что это было небезосновательно: мы накопили необходимые ресурсы, и с их помощью мы должны попытаться на солидарной основе пережить этот кризис. В то же время, крайне важно, чтобы использование таких мер не отбило бы у людей желание работать на сезонных позициях в других секторах. Например, люди, которые работали в отелях и ресторанах и у которых есть действующие санитарные книжки, могли бы пойти работать в сферу торговли. Именно поэтому принимаемые меры должны быть гибкими, они должны позволять работать сезонно, работать на неполную ставку, причем несмотря на наличие выплат по сокращению или дотаций на поддержание зарплат, о которых сейчас идет речь. Я обсуждала этот вопрос с руководителем Кассы по безработице Меэлисом Паавелом. Еще раз – я думаю, что эти меры должны быть достаточно гибкими. Это должно дать чувство уверенности тем, кто переживает по поводу своего дохода, и, в то же время, дать возможность направить рабочую силу в те секторы, где сейчас ее не хватает. Как мы знаем, эстонское сельское хозяйство, эстонское производство, в том числе и продуктов питания, зачастую привлекало работников из Украины. В прошлом году у нас в стране было 30 тысяч временных работников. Все эти люди либо уже покинули наш рынок труда, либо покидают сейчас. Так что нужно сделать так, чтобы эти меры поддержки, с одной стороны, дали бы чувство уверенности, а с другой, не препятствовали бы работе в других отраслях, пускай даже на эпизодической работе.
Ну и напоследок по поводу эмоциональной поддержки медицинских работников. В других странах им аплодируют с балконов домов, вы два понедельника подряд предлагали посветить из окон фонариками. Эта идея нашла отклик, как вам кажется?
Ну, на этой неделе мы больше не руководим этим флеш-мобом. Да, флеш-моб невозможно искусственно поддерживать указанием сверху. Теперь это уже касается решения самих жителей Эстонии. Я знаю, что есть активисты, которые считают, что это начинание можно было бы продолжить. Так что обращаюсь ко всем, кто хочет принять в этом участие: теперь слово за вами! Флеш-моб – это как раз такая вещь, которая может помочь сохранять единство в это тяжелое время. Мы тоже получили отклик. Люди писали в том духе, что, мол, моя бабушка уже неделю находится в изоляции, она боится всего, что происходит. И ей было приятно видеть, как ей люди махали фонариками из окна в ответ. Нельзя недооценивать необходимость совершать казалось бы бесполезные действия, но делая это вместе и повышая тем самым настроение. На мой взгляд, действительно, самая трогательная картина, которую мы видели по телеканалам, – это как итальянцы выходят на балконы и просто поют. Поют арии из оперы. Ведь им это свойственно, это их музыка. Это их поддерживает. Поэтому они и проводят такие акции. Но в этом есть смысл только в том случае, если люди не чувствуют себя безнадежно брошенными. Мол, да, вы поете или машете фонариками, а у нас нет масок. У людей должно быть чувство уверенности, что и эта задача будет выполнена. Флеш-моб не заменит собой реальные действия. Я бы очень хотела посоветовать людям по возможности оставаться активными даже в условиях кризиса. А добровольцев призвать приходить на помощь пожилым соседям, чтобы они не должны сами были ходить в магазин или аптеку. Мы хотим, чтобы все эти люди оставались здоровыми. Предложите им свою помощь, если у вас есть возможность! Принесите им продукты и лекарства! Если вы сами не можете предложить такую помощь, но знаете, что кто-то в беде, свяжитесь с социальным работником из местного самоуправления. Или, например, полицейские, которые звонят заболевшим людям и проверяют, находятся ли они дома, тоже часто слышат в ответ: "Да, я дома, но я голоден и не могу пойти в магазин. Кто мне поможет?" Вот это внимание и забота крайне важны сейчас в обществе. И в нынешней ситуации ограниченных возможностей мы можем сделать очень многое. Но самое главное – давайте держать дистанцию в два метра, давайте не выходить из дома без надобности. Если мы идем бегать в лес, кататься на велосипеде, в поход с детьми, давайте найдем для этого более уединенное место! Давайте не будем это делать в ближайшем парке, если у нас есть возможность передвигаться. Давайте ездить на работу на велосипеде, если это возможно. У нас ведь весна на дворе, погода хорошая. Мы сами можем делать все эти вещи, чтобы выбраться из кризиса более сильными. В каком-то смысле для общества это урок, это урок для всех нас. Обычно влияние наших действий на будущее Эстонии не особо очевидно. А сегодня это именно так. И те, кто может работать удаленно, должны помнить: домашний режим, изоляция – это именно тот вклад, который вы можете внести. Ведь большинство людей в Эстонии не может работать из дома. Они должны идти на этот риск. Давайте сделаем так, чтобы у них в случае необходимости была возможность получить медицинскую помощь. От нашей ответственности зависит то, будут ли наши медики чувствовать, что они перегружены, или нет. Это зависит от каждого человека в Эстонии – не от кого-либо другого!
Спасибо! И мне приятно, что за эти несколько недель мы поняли, как много на самом деле работы можно проделать, даже находясь в разных помещениях. Я надеюсь, что качество этой записи не хуже, чем обычно. Хорошего дня и здоровья всем! Спасибо!
Комментарии
С 02.04.2020 года ERR показывает полное имя автора комментария.